Корреспондент РР прокатился на самом быстром грузовике в мире
В основном я боялась сломать шею. Или откусить язык. Когда я думала, что ремни надо затянуть послабее, мне объяснили, что наоборот — потуже. Когда пять ремней вдавили меня в маленькое анатомическое кресло, я и не думала, что через пять минут стану живым амортизатором, врасту ногами в металлический пол, руками - в ручку впереди, а спиной — в сиденье.
Когда Камаз прыгал на трамплинах, у меня в голове была только одна мысль: «Папа!» Мой папа — камазист, и я всегда говорила ему, что ему надо в команду «Камаз-мастер», на ралли «Париж-Даккар». Папа всегда улыбался и говорил: ну что, там профессионалы. Какие — я поняла только сейчас, в кресле этого прыгающего грузовика, который весит 9 тонн, но разгоняется до ста километров за десять секунд. - А за что вы держитесь? - с ужасом спросила я нашего пилота Айрата Мардеева. - За руль, - улыбнулся он. - И вот, еще ногой упираюсь, - толкнул он левой ногой железную панель пола рядом с педалями.
- Но вы же не можете держаться за руль, так как я за ручку? - Нет, конечно, руль надо держать нежно. Все разговоры проходили после полной остановки машины. Пока она проходила довольно щадящий маршрут полигона, даже взвигнуть от страха было нельзя — прыжки машины постоянно били под дых. - Здесь песок, машина прыгает мягко, - говорит наш пилот. - На гонках намного жестче. И я подумала: Боже, кому это надо, зачем?!
Владимир Чагин, глава команды Камаз-мастер, директор НП «КАМАЗ-Автоспорт», семикратный победитель «Ралли Дакар» в классе грузовиков «Ниже 150 — никогда!»
Владимир Чагин сожалеет, что скорость на ралли «Дакар» ограничили 140 километрами в час. 150, считает он, было бы в самый раз.
- В те времена когда не было ограничений мы ездили 170, 180. но небезопасно. Взрываются же колеса, не выдерживаются. Главный ограничивающий фактор скорости — это шины взрываются и машины переворачиваются. До 150 конечно разумная скорость. Ниже 150 — осуждающе мотает головой. - Никогда!
- А вы переворачивались?
- Несколько у меня было переворотов. Самый жуткий и тяжелый в 2007 году. Мы сошли с гонки. Машина на скорости около 130 километров в час пять раз перевернулась через кабину. Перед-зад перед-зад. Не боком кувыркалась, а вперед. Остановилась машина на левой стороне, на боку. Кабина была сильно смята, левая сторона полностью
- Что вы помните?
- От машины мало что осталось. Кузов весь оторвался во время переворота. Кабина до неузнаваемости была смята. Нас погрузили в медицинский вертолет, привезли в госпиталь. Но хорошо что осталось именно то минимальное жизненное пространство, которое не поломало организм. Меня сдавило всего, весь был в гематомах, в ранах, но не сломан. Если бы еще один переворот, то уже бы, конечно, я бы с вами сейчас не стоял.
- Что вы успели увидеть перед тем, как потеряли сознание?
- Была высокая куча камней, метра 2,5 высотой, большие камни, их насыпали, чтобы обозначать разминированную дорогу. И в пыли — там очень сильная пыль — обгоняли джипы, и неожиданно возникло облачко пыли, совсем небольшое, и мы полным ходом в эту кучу, и машина свечкой в небо... Сергей Савостин сломал позвоночник, у него серьезно пострадала спина. Но спустя полгода вернулись в строй , и мне удалалось два раза Дакар еще выиграть.
- А кому нужен такой вид спорта, зачем и почему?
- Для чего придуман «Париж-Даккар?» - недоверчиво переспрашивает он. - С каждым годом количество участников растет... Ну, люди, наверное, для того, чтобы испытать себя, испытать машину, выдержит ли техника. Не зря даже единожды поучаствовав в Даккаре и доехав до финиша, человек потом всю жизнь рассказывает своим друзьям, коллегам, что вот он сделал Даккар, смог проехать весь Даккар. 40% всего доезжает до финиша. Ломается техника, не выдерживают люди. Жарко очень, особенно сейчас, когда Даккар переехал в Южную Америку, там же в январе лето и температура на улице доходоит до 50-55 градусов.
- В кабине еще жарче?
- Еще теплее. Вот не ставят термометр, чтобы цифры эти ужасные не видеть. В борьбе. Но конечно, не это главное. Весь мокрый в этом комбинезоне, но главное — борьба, соперники, машина, цель. И неудобства уходят на второй план.
- Самый радостный момент за вашу карьеру?
- Первое мгновение после финиша. Любой гонки. Зайти в гостиницу, зайти в белую ванну, холодная вода, белая постель — только ради этой минуты можно всем этим заниматься. Две недели пустыни, бездорожья, жары... Кто доезжает до финиша — тот уже победитель. Не говоря о тех, кто занимает места в первой десятке, на подиуме, ну а если удалось выиграть гонку — представляете, какое счастье!
- У вас тут даже на урнах наклейки спонсоров. Это очень затратный вид спорта?
- Где? - удивляется он и требует показать. Мы обходим ремонтирующийся камаз, он смотрит на урну исподлобья и все равно не верит.
- Ну... затратный. –
Насколько дорогой? Молчит, подсчитывает.
- Участие одного члена команды на Даккаре — 12, 5 тысяч евро. Неважно кто ты, механик, пилот. Представьте, команда выезжает 40-50 человек, и сколько это стоит. Потом авиабелты, гостиницы, топливо. Автомобильный спорт такой...
- А техника? –
Да. это я говорю о цифрах, которые только за соревнования, а вы да, правильно. Машину надо подготовить, команду тренировать, на тренировочные сборы выезжать, машину готовить. Вон одно колесо только, каждая покрышка стоит около тысячи евро, а их на Даккаре меняют чуть ли не каждый день.
http://expert.ru/2014/06/28/nikogda-ne-govori-nikogda/?ny
